Главная

Новости проекта

Библиотека Центра

Сотрудники Центра

Эвереттическая литература

Толковый словарь

Эксперимент

Ссылки

Контакты

Форум

 


     Сама эвереттика, как интеллектуальное понятие, обособилось от физики только-только. Более того, и в самой физике эвереттизм – редкостная диковина, о которой многие слышали, но далеко не все «пробовали на вкус». А те, кто пробовал, не всегда в восторге от него. Впрочем, это-то как раз неважно – вспомним о «картофельных бунтах», с которых началось внедрение этой овощной культуры, без которой теперь невозможно представить себе жизнь.
     Поэтому лично я считаю большой победой то, что ведущий физический журнал России – знаменитый УФН («Успехи физических наук») в этом году снова вернулся к работам М.Б.Менского по физическому многомирию. (Хотя в предваряющем публикацию предисловии нобелевского лауреата В.Л.Гинзбурга и говорится о том, что сам он в это не верит. Отдаю должное Виталию Лазаревичу – эта «картошка» оказалась ему не по вкусу, но, как настоящий ученый, он понимает, что вкус и польза – вещи разные).
     Физическое многомирие – представление о том, что Вселенная не есть единый и единственный физический объект мироздания – возникло совсем недавно. В середине 50-х годов его разработал Хью Эверетт. Он же ввел и понятие о процессах ветвления вселенных, порождающих физическое многомирие – Мультиверсум. В результате развития этих идей в эвереттике было сформулировано и симметричное ветвлению понятие склеек. И Бытие стало представляться динамическим равновесием процессов ветвления и склеек ветвей Мультиверсума.
     Как же с этой точки зрения выглядит окружающий нас мир, наше «здесь и сейчас»? Реальность – это интерференционная картина, возникающая при взаимодействии миров Мультиверсума. То, что все миры, которые до сих пор удавалось описать, имеют волновую природу, следует и из наиболее общей теории Всего физически сущего – теории суперструн. Не хочу сейчас обсуждать ни ее «справедливости», ни степени «фундаментальности». Просто констатирую, что это – наиболее разработанная на сегодняшний день «объединительная» теория современной физики.
     А интерференция, как явление взаимодействия волн, есть неизбежное следствие их существования. И процесс этот также неизбежно порождает парадоксальную картину. Сложение двух лучей света может породить темноту, свет может появиться из темноты, распределение пятен света и тьмы может носить столь причудливый характер, что для носителя «линейно-причинностной» точки зрения покажется чудом или бредом – в зависимости от того, ощущает ли он эту картину сам, или слышит чей-то рассказ о ней...
     Все ранее сказанное – это попытка объяснить, что же собственно нового в этом «вдруг появившемся» ростке старого как мир древа литературы, ростке, который пробивается на наших глазах с настойчивостью одуванчика, взламывающего бетон гладкой площадки теории литературы, так хорошо обустроенной современными литературоведами.
     Росток этот, естественно, «плоть от плоти» породившего его дерева. Эвереттичность литературы в целом первым отметил Павел Амнуэль, когда провел анализ проявлений эвереттичности в жанре научной фантастики. Но, как и в случае с мольеровским Журденом, не только «обыкновенные» писатели, но даже и писатели-фантасты, создавая свои объективно эвереттические конструкции, совершенно не подозревают о том, что «полет их фантазии», оказывается, опирается на некий физический принцип.
     И ничего не знали в процессе своего творчества об Эверетте и его теории не только все гениальные, великие, выдающиеся, знаменитые, известные, неизвестные, забытые, отвергнутые и прочая и прочая писатели, творившие со времен Адама до 1957 года, когда была опубликована работа Х.Эверетта, но даже такие явно эвереттические авторы, как Набоков, Лем, Бродский, Стругацкие, Пелевин, Ван Зайчик, Шекли, Воннегут, Гор, Орлов и все прочие, которые уже могли это знать, но не знали…
     Так в чём же особенности этого жанра? Не претендуя на полноту, отмечу только то, что видно уже сейчас.
     Прежде всего, в том, что автор, «как бы творя» мир своего произведения, «на самом деле» является – и осознает себя! – только репортером, сообщающим читателю о событиях, свидетелем которых (пусть даже и в «воображении»!) он являлся. Это ощущение «власти» мира героев над авторской волей отмечается многими писателями. И оно – следствие именно физической эвереттичности, того факта, что всякий «выдуманный» здесь и сейчас мир является действительным миром в какой-то ветви мультверсума. Вопрос о том, как писатель проник в этот мир – отдельный и сложный и требует отдельного обсуждения.
     Второй главной особенностью является особое внимание автора к необычным интерференционным явлениям, обнаруживающимся в описываемом мире вследствие его взаимодействия с другими ветвями Мультиверсума, и, прежде всего, с «нашей вселенной». От нас в «воображаемые миры» могут приходить и сосуществовать с «выдуманными» и отдельные герои, и целые сюжетные ситуации.
     Эти взаимодействия проявляются в виде «чудес» самого различного вида и уровня. Это и бытовые чудеса типа «пропавших очков», и «невозможные предметы», и лингвистические чудеса, отражающие особую лексику, грамматику, ономастику и топонимику описываемого мира, и «фантастические чудеса» неизвестных «у нас» изобретений и явлений.
     В целом эту особенность можно охарактеризовать как «репортерскую внимательность» к обнаруживаемым в описываемом мире склейкам. И автор должен не только замечать эти склейки, но и сообщать о них читателю.
     Третьей, столь же фундаментальной, чертой эвереттических миров, является необычное течение времени. Эта необычность может иметь самые разнообразные проявления – время может растягиваться, сжиматься, делать петли, течь вспять, «дискретно ломаться» приводя к анахронизмам и фантомам из будущего. Разумеется, все эти эффекты проявляются отнюдь не везде и не всегда. Более того, как правило, все это не обязательно даже замечается обитателями этих миров, как не замечается порой и нами – «счастливые часов не наблюдают»… Парадоксы эвереттического времени также являются предметом отдельного рассмотрения.
     Четвертая особенность возникает тогда, когда описываемый мир имеет отличия каких-то физических свойств от нашего мира. Эта особенность (если она обнаруживается) порождает один из видов фантастики как частного случая эвереттической литературы.
     Когда отличия небольшие, «частные», (ну, например, у большинства людей слуховой диапазон иной, чем у нас, или Америка и Азия связаны перешейком и т.п.), то в этих мирах можно обнаружить много интересного, но вряд ли эта новая картина будет содержать нечто «мистическое».
     Другое дело, если в мире, откуда идет репортаж, обнаруживаются серьезные физические отличия. Например, в этом мире уменьшенная сила тяжести, или иное значение скорости света, или иная структура реликтового излучения.
     Попав в такой мир, авторское воображение должно быть особенно внимательным, поскольку почти всегда в таких мирах присутствует свой, «индивидуальный» Бог-чудотворец. Он неким чудесным образом поддерживает существование этого мира и жизни в нем, поскольку, как показывает антропный принцип, малейшие изменения фундаментальных физических свойств, как правило, приводит их к физически унылым пустыням. И необходимость явного бога при нарушениях физических законов очевидна.
     Я не считаю, что таких миров нет (это противоречило бы главному эвереттическому принципу множественности физических миров), но обращаю внимание попавших в них авторов – ищите там деятельного «Бога-хранителя», задачей которого является «внефизическое» воздействие, сохраняющее этот мир в той целостности, которую увидел автор. Без его описания репортаж из этого мира не может считаться полным и читатель останется неудовлетворенным.
     Мне кажется, что именно пренебрежение этими поисками характерно в общем случае для жанра фэнтези, где, мягко говоря, отклонение от некоторых законов физики и генетики – дело обыкновенное.…
     И, наконец, пятая особенность, последняя из тех, о которых я готов говорить сегодня, в момент становления эвереттической литературы как нового жанра. Она, как мне кажется, именно с литературной точки зрения является важнейшей. (Если согласиться с тем, что одной из самых важных и интересных задач литературы является исследование поведения человека в тех обстоятельствах, которые предлагает ему жизнь).
     Дело в том, что с эвереттической точки зрения каждый из нас – только некая часть, ветвь, орган невообразимо сложного образования, которое в Мультиверсуме существует как мультивидуум. Каждый из нас «одновременно» живет во множестве миров, взаимодействует со множеством социумов, обладая в каждом из них и определенным статусом, и соответствующим жизненным опытом.
     Но эти «другие жизни» многих «Я», составляющих «Супер-Я» мультивидуума, как дополнительные измерения пространства в теории суперструн, «свернуты» и обычно никак не проявляется.
     Однако, будучи реальными, эти «обертоны» нашего существования окрашивают музыку каждого конкретного бытия особыми красками, придают ей тот объём, который и воспринимается нами интуитивно, как «глубина личности», как «зов крови», как карма и т.п.
     И выявление этих «скрытых измерений», обнаружение их влияния на все аспекты нашего существования, начиная от бытовых и заканчивая «идейными поисками» - одна из самых увлекательных особенностей эвереттической литературы.
     Несколько неожиданным аспектом эвереттической литературы может явиться рассмотренное С.Лемом понятие «битической мимезы», состоящее в утверждении реальности не только мультивидуума, но и его литературных «отражений». Иными словами, «в нашем мире» возможно существование нескольких текстов, отражающих разные состояния мультивидуума в близких эвереттических ветвлениях.
     Разумеется, сколько-нибудь детальный анализ эвереттической литературы имеет смысл только при наличии достаточного массива конкретных текстов. Но исторически мы пока далеки от такой возможности - примеры сознательного использования эвереттики в литературном процессе по изложенным выше причинам можно буквально «сосчитать по пальцам одной руки». Парадокс состоит в том, что эта литература, существуя, повторяю, уже века и тысячелетия (а это, с эвереттической точки зрения, ничтожный срок), только начинает осознавать себя некоей отдельностью и особенностью в богатейшем инструментарии художественной литературы.
     Так младенец однажды осознает, что он – особый и самостоятельный член семьи, что он может то, чего не могут другие. И, прежде всего, что он видит такие грани бытия, которые недоступны никому другому. И он хочет сообщить об этих, открывшихся ему возможностях, всем. Этот детский альтруизм чаще всего проходит, человек замыкается в своем мире и живет в нем, взаимодействуя с окружающими лишь по необходимости.
     Но это, к счастью, не всеобщий закон. Понимая, что именно из детей, так и не ставших «взрослыми», получаются и великие проповедники, и великие писатели, и великие ученые, хочется надеяться, что эвереттическая литература, воплощаясь в произведениях новых талантливых авторов, становясь взрослее и опытнее, не утратит этой детской наивности – веры в то, что она может и должна помогать мультивидуумам объединяться в мультисоциум.
     Зачем? Темна вода во облацех… На этот вопрос ответит только он сам. А пока… «Возьмемся за руки, друзья!...»
    
     Ю.А.Лебедев

бурение скважин на воду | Загляните на https://berezovskiysm.com и узнайте, как найти привлекательных девушек вашего города. | 1с бухгалтерия 8 8